Страничка первая. Вожатый должен верить в чудеса?
Вожатый, вожак, тот, кто ведет. Получается, вожатый должен вести за собой детей, быть первым в трудном и последним в сладком. А так хочется сладенького, особенно, если работаешь в палаточном лагере, где не только «жилищные условия» походные, но и меню тоже, так что через несколько дней слова «гречка», «тушенка» и «сгущенка» становятся притчей во языцех. Иногда ребята, конечно, подкармливают тебя шоколадными конфетами, но дети тоже бывают разные, а то ведь последними ирисками, остатками цивилизации, поделишься, и даже пришлось один раз отдать свои носки.
Вот трудностей уж точно хватает. Чей отряд? Твой – ты и собирай все шишки… На планерке… Раньше, когда я сама ездила отдыхать в лагерь, помню, нам всегда было очень интересно, что же вожатые делают на этой таинственной «планерке» и когда они успевают ее провести. Теперь понятно: вожатые все успевают – и шишки собрать, и план разобрать, и встать пораньше, чтобы насладиться последними спокойными пятью минутами перед подъемом. А потом!.. Каждого вытащи чуть ли не за ноги из палатки, бодренько проведи зарядку, собери всех, посчитай, зарази энергией, сюрприз приготовь, убеди, что именно ему надо сходить за дровами, да еще разберись, куда пропали Лешино одеяло и Пашины прищепки.
В мире детей всякое может случиться, в том числе, и любовная трагедия, достойная бразильского телесериала. Есть и «ревнивые мстители», собирающиеся резать себе вены и топиться в омуте; есть здесь и заядлые рыбаки, доводящие до истерики поваров своими просьбами взять их с собой посидеть на бережке с удочкой, а потом почему-то сами барахтающиеся вместо рыбы в речке; есть и футбольные фанаты, что и в дождь, и в грязь, и с температурой – нет, мы сыграем с соседним лагерем! Такой азарт, такой блеск в глазах… Шквал и накал страстей – кажется, что у них все серьезнее, чем у взрослых. Иной раз улыбнешься, а иногда совсем не до улыбок: ответственность-то за них лежит на тебе!
… Первая смена была самая сложная, уставали страшно. А для меня она вообще была первой в моей жизни. Не было ни одной свободной минутки: залетишь в палатку, судорожно что-то схватишь, и снова к детям. Каждый вечер, укутываясь в спальник, я с облегчением думала: «Слава Богу, сегодня они друг друга не поубивали!» Как-то, вырвавшись на выходной, я приехала домой с таким чувством, словно повзрослела лет на десять. Неудивительно, ведь тебе доверены девятнадцать жизней!
Но чем больше ты отдаешь, тем больше получаешь. Ни с чем не сравнима радость, когда видишь их задорный огонек, когда они смешат тебя до слез, переиначивая на свой манер всем известный финал сказки (вот у кого нужно учиться импровизации!), когда, поговорив с маленьким человеком «тет-а-тет», ответишь на его далеко не маленькие вопросы, понимая, как глубоко они его волнуют, и он отходит от тебя довольный и счастливый. Вот такая работа – «кусочек сердца отдавать кому-то».Конечно, и устаешь тоже от этих «философов» и «бандитов», от шума и суеты, от каждодневной рутины с мытьем рук и подъемами на зарядку. Мы иногда шутили:
Что такое дети – это счастье…
В день, когда они все уезжают.
А если серьезно, то наворачивались слезы, когда звучали в конце смены знакомые слова любимой песни:
Вожатый, надо верить в чудеса,
Когда-нибудь и ты вернешься в лагерь,
Услышишь звонкие ребячьи голоса,
Найдешь свое призванье в алом стяге.
Так хочется вернуться! Ведь с детьми начинаешь по-настоящему верить в чудеса.
Страничка вторая. Ребенок с ограниченными возможностями: кто он и кто рядом с ним?
И вот, я вожатая в лагере для детей с ограниченными возможностями.
Решилась попробовать, захотелось помочь кому-нибудь. Если даже одному ребенку станет лучше от моего участия, то я сделала правильный выбор. С такой целью я ехала в лагерь. Но, честно говоря, я не в полной мере представляла, что меня ждет. Кто такой ребенок с ограниченными возможностями? Как с ним работать?
До этого вся моя университетская жизнь была неразрывно связана с туристско-краеведческим клубом «Искатель», руководит которым А.Д. Боровков. Я всегда считала наш клуб уголком для души. Костер, палатки и проселочная дорога бок о бок с друзьями делали жизнь интереснее, насыщеннее, помогали работать по полной программе в университете. Но я никогда раньше и не думала, что туристские тропы приведут меня в педагогический отряд, к участию в таком серьезном проекте, как палаточный лагерь «Мыс Доброй Надежды» для детей с ограниченными возможностями. Его директор В.В. Дудин из года в год набирал вожатых для этого лагеря именно в «Искателе». Наверное, опыт походной жизни, умение наслаждаться ей в экстремальных условиях, опыт взаимовыручки и поддержки, без которых немыслим ни один поход, служит своеобразным свидетельством готовности к работе в таком особом лагере.
Конечно, вожатые перед работой в «Мысе Доброй Надежды» прошли и специальную подготовку. Несколько занятий было направлено как раз на то, чтобы мы поняли и представили, что значит быть чего-то лишенным. Бросали мяч с закрытыми глазами «на голос», играли в футбол со связанными ногами, пытались вырезать полукруг из бумаги, имитирующей ноготь, левой рукой. Мне объясняли, что такое ДЦП, олигофрения. Я сама пыталась представить себя на месте таких людей, да и обстоятельства помогли. Зимой я повредила ногу. Сессию досдавала в гипсе. Мне, привыкшей к быстрой смене деятельности, было тяжело даже подниматься по лестнице. Бесило, что не могу быстрее. Это только на две недели. Тяжко! А что, если на всю жизнь? Ни походов, ни бассейна, ни парашюта… Ведь половина жизни пропадает! Для меня это страшный сон, а для кого-то повседневная реальность…
Но я оказалась не права. Жизнь детей с ограниченными возможностями иногда интереснее, насыщеннее, чем многих здоровых. Почему? Будучи лишенными одного, они с большим рвением, энтузиазмом отдаются другому, упорнее идут к своей цели (и она у них четче, яснее), совершают маленькие победы, преодолевают себя, чтобы чего-то добиться в нашем мире – мире, не очень-то приспособленном для них.
Когда же мы это поймем? Когда научимся уважать тех, кто не такие, как мы? И не надо отводить взгляд; лучше давайте признавать в них людей – полноценных. Именно полноценных. Потому что то, чего им не хватает, они компенсируют другим, может быть, более ценным. И я убедилась на собственном опыте: к детям с ограниченными возможностями лучше относиться как к обычным детям; их не надо жалеть, их нужно любить, тогда они открываются навстречу тебе и дарят ответную радость, теплоту, заботу.
Как здесь не вспомнить слова из известной песни:
Человеку нужно, понимаешь, нужно,
Чтобы кто-нибудь его любил.
А ребенок с ограниченными возможностями –
ЧЕЛОВЕК в первую очередь, а уже во вторую — его болезнь, с которой ему надо научиться бороться еще в детстве!
Страничка третья. Что такое МДН?
Палаточный лагерь «Мыс Доброй Надежды» был создан для детей с ограниченными возможностями. Почему «Мыс Доброй Надежды»? Нетрудно догадаться, что название символическое. Лагерь, конечно, не в Африке, и к далекому африканскому мысу вряд ли имеет какое-либо отношение, разве что песенкой, которой поздравляли на вечернем костре героев дня:
В Африке слоники живут,
Они до неба достают
И поднимают хвостики!
Здесь-то слоников не было, зато был находчивый директор, готовый всегда подкинуть парочку мероприятий на случай дождя; веселые повара, которые щедро угощали оставшейся сгущенкой и поднимали настроение остроумной шуткой и чашечкой горячего какао по утрам; и, конечно, «вожатых отряд, добрых и смешных», как пелось в нашей лагерной песне… И все мы с Доброй Надеждой встречали и провожали ребят, стараясь сделать их отдых интересным, но не только.
Программу разрабатывали таким образом, чтобы дети поняли, что многое зависит от них самих, что, несмотря на свои особенности, они не должны привыкать к тому, чтобы все делалось за них, не пытались ни от чего отлынивать. Названия лагерных игр говорят сами за себя: «Пусть лучше мир прогнется под нас», «Шесть шагов к свободе». Награждение отличившихся было подчинено тому же принципу. Белая, синяя и красная нашивки соответственно трем ступеням: «Я», «Я могу» и «Я могу сам», и каждая из них включала в себя определенные права и обязанности, причем обязанностей больше. Как в жизни.
Насорил – убери за собой; хочешь посидеть вечером у костра – принеси дров, а чтобы всем было весело, нужно приготовить сюрприз. Такие традиционные поручения выполнял каждый отряд по очереди. Немного напоминает пословицу «Любишь кататься – люби и саночки возить».
Была в лагере и «Школа творчества», занятия по душе. Можно что-то сделать своими руками – сделать самому! Все подчинено единой цели, как и сама идея лагеря: палаточного, для детей с ограниченными возможностями. Находясь в походных условиях, преодолевая туристические препятствия, они узнавали, что могут покорить и жизненные вершины. И в конце смены детей торжественно посвящали в жители МДН через «огонь, воду и медные трубы». Все это они выдержали в течение десяти дней, особенно воду. Пару раз заливало палатки, тенты в столовой нам приходилось поддерживать, словно Атлантам – небо, а уж сушка мокрой обуви у костра стала делом привычным. Но всегда гитара и песня поднимали настроение:
Если дождик с утра, нам не страшно это,
И никто не ворчит, что не повезло.
Ведь июнь не конец, а начало лета,
Значит, ждет впереди солнце и тепло.
А мы все надеялись, что солнце и тепло остались в ребячьих душах. Что они уехали отсюда маленькими героями, достойно следуя главной аксиоме лагеря: ты обязан быть героем, если ты сюда попал! А я всем желала найти свой Мыс Доброй Надежды, ведь он не в Африке и не на краю земли, а у каждого в сердце.
Страничка четвертая. 10 дней – это много или мало?
Смена в лагере «Мыс Доброй Надежды» длилась всего десять дней. Моя подруга, имея опыт работы в обычном летнем лагере, удивилась: мало, дети только освоятся и привыкнут к друг другу, а уже пора уезжать. Я возражала, ведь лагерь-то палаточный, а десять дней в палатке – достаточно, не каждый сможет выдержать. А если идет дождь? Что тогда делать?
Теперь я знаю, что дождь — не помеха общению. Две смены солнце нас не баловало. Даже шутка появилась: в первой смене солнечных было несколько дней, во второй – несколько часов, а в третьей… Но в третьей нам все-таки повезло.
Но дело даже не в дожде и не в солнце, а в том, успели ли мы за эти десять дней дать детям то, что хотели, успели ли мы изменить их жизнь к лучшему, их отношение к жизни, а если нужно, и их самих?
…Проблем много, все их сразу не решишь. Помню, в первый день на меня как с неба свалились тринадцать маленьких мальчишек и шесть девчонок. Самые маленькие, самые шумные, самые неугомонные. Крик, неразбериха с поселением. Я не успела опомниться – все одеяла уже растащили. Сразу появились свои лидеры – «старички», приехавшие в лагерь во второй-третий раз. А я-то в первый! Вот и получается, что они знают больше меня.
Но понимают меньше. А понимают они то, что их родители курят, что во дворе все ругаются матом и что за себя можно постоять кулаком. Понимают они то, что вынесли из среды, где они «воспитываются». Поэтому и получается, что аксиома «Маугли», один из законов нашего лагеря, означающая защиту и безопасность («Мы с тобой одной крови, ты и я!»), превращается у этих мальчишек, которым по девять-тринадцать лет, в закон джунглей – кровь за кровь! А мы должны объяснить, показать и доказать, что жизнь – это не джунгли, что кулак ничего не решает (или, по крайней мере, не лучший выход из положения), что курить вредно и «нехорошо» (наивное детское слово!), что в великом и могучем русском языке достаточно слов, чтобы точно выразить свою мысль, не прибегая к назойливым ругательным словам. За 10 дней? Возможно ли это или так, из области фантастики?
Как-то на вечерней планерке, когда кто-то из вожатых упомянул про мат, директор лагеря повторил нам слова, которыми когда-то ответили ему: «За десять дней человека не сделаешь». Мне эта фраза глубоко засела в душу. Категоричная и жестокая, голая и ошеломляющая, ставящая тебя на место, бьющая наотмашь правда… Но в человеке слишком сильно чувство противоречия. Все равно закрадывается непослушная мысль: а вдруг? Конечно, многое, слишком многое зависит от семьи. Что можно требовать от ребенка, у которого отец четыре раза сидел? Который привык к жестокости и грубому слову? Ребенок впитывает все, как губка, но ведь губку можно отжать, и она будет сухая, а как «отжать» ребенка? Какое солнце необходимо, чтобы испарилось все зло, что он впитал? Он просто не воспринимает нормальное отношение, поначалу казалось мне. Он даже говорит и смеется хрипло, страшно, «по-зоновски». Бывает такое: детский смех – не радостный, не задорный, не озорной, не беззаботный, а страшный? Мы привыкли к жестокости по телевидению, в прессе, но когда она исходит из детских уст и виноват взрослый – вот что ужаснее всего.
Но и здесь оказалось, что ростки хорошего и доброго еще не затоптаны до конца; они оживают и тянутся к свету, если их щедро полить, нежно поправить, подвязать сломанные листочки. Не забуду своего изумления, когда однажды тот Максимка, которого все называли Пиратом, в слезах попросил у меня прощения, обещал «стать хорошим». Хотелось верить, хотелось кричать: «Да, ты молодец! Ты понял!». Но в глубине души постоянно напоминало о себе то, что ставит тебя на место, — правда. Я осознавала тщетность этих наивных обещаний, но продолжала
повторять маленькому человеку, которого я держала за руку, этому чертенку, наконец-то приоткрывшемуся мне навстречу, чтобы он не курил, не ругался. Пыталась доказать на собственном примере, что в этом нет ничего хорошего: вот я же не курю, разговариваю нормальным языком – я же тебе нравлюсь, следовательно, и ты понравишься другим, если будешь вести себя также.
– Пусть дома ругаются, а ты не ругайся, – сказала и тут же поняла, что это невозможно. Больно и грустно, ведь через несколько дней смена закончится, и этот ребенок уедет назад, в ту среду, из которой он вышел. Неужели все мои усилия прошли даром? Ведь за десять дней человека не сделаешь? Или все- таки…
Может быть, я слишком оптимистично смотрю на жизнь. Может быть, я не раз еще разобью свои розовые очки. Может быть, мои ожидания так же наивны и тщетны, как все те обещания бросить курить и больше не ругаться «черным словом». Я согласна, что за десять дней человека не сделаешь, но показать ему, что есть что-то лучшее, подарить кусочек солнышка, согреть радостным лучиком – это в наших силах. И я старалась. Мы все старались. И наши «матершинники» дарили вожатым-девчонкам цветы, как настоящие джентльмены, делились шоколадными конфетами, честно заработанными в течение трудного и насыщенного заботами дня, приглашали на пиршество со сгущенкой; и драки, и сквернословие прекращались, когда я начинала играть на гитаре вроде сама для себя, и самые непослушные и неуправляемые сидели с серьезными и грустными лицами, а я пела про чудо, которое «вечный для людей магнит», и про «вершину», которая «еще впереди». И уезжая, эти шалопаи плакали.
А прошло-то всего 10 дней. Вот и решайте сами, много это или мало.