Четверть века назад, в начале 80-х годов, я была студенткой-первокурсницей историко-филологического факультета Тульского педагогического института. Хорошее время! «Железный занавес», отделявший Советский Союз от остального мира, после московской Олимпиады слегка приподнялся, и в воздухе повеяло свободой. Жить стало веселее.
Учебе и обязательной тогда общественной деятельности мы с товарищами отдавали немало сил, однако и тех, что оставались, вполне хватало на негрустное времяпрепровождение вне стен альма-матер. Ходили на дискотеки (в те годы они были на пике популярности), ездили в столичные театры (в очереди за билетами иногда приходилось стоять целую ночь), активно отдыхали в зимних и летних студенческих лагерях труда и отдыха.
Для некоторых иногородних истфиловцев вторым домом было общежитие № 2, которое и по сей день находится на улице Мира. Любое мало-мальски значимое событие было поводом собраться в одной из комнат третьего этажа. На втором жили, в основном, бесквартирные преподаватели, а на четвертом — шумная молодежь с острова Свободы. Не лишним будет заметить, что эти горячие «мучаче» и «мучачесы» (девушки и юноши) были из первого набора и для нас являлись настоящей экзотической диковинкой. Как, впрочем, и мы для них.
Кубинцы тоже любили, как сейчас говорят, «оттянуться по полной программе» — с выпивкой, танцами и бурными внутренними разборками, проистекавшими, как правило, из-за ревности. Что поделаешь: в жилах «детей Фиделя» (так они себя называли) текла горячая испанская кровь! Иногда причиной скандалов международного масштаба становился …наш аппетит.
Куриная эпопея
Дело в том, что материальные возможности кубинцев были значительно больше наших. Стипендия в сто с лишним рублей (нам полагалось всего 40) выплачивалась всем поголовно, вне зависимости от успеваемости. Часть ее тратилась на продукты, бывшие в то время для рядового советского настоящим дефицитом: мясо, копченую колбаску, сыр, консервы и т. п. Иностранным же студентам их по дешевке продавали в спецмагазинах.
При том, что были мы ребята политически сознательные, обида за продовольственное неравноправие иногда стучалась в наши сердца и полные нереализованного сока желудки. Выливалась эта обида в то, что из кастрюлек, оставленных без присмотра на плите общей кухни наивными хуанитами, кармелитами и кончитами, мы тайно умыкали кур. Причем, часто — недоваренных. Обнаружить пропажу было практически невозможно: дичь съедалась моментально, а косточки (если они оставались) улетали в окно.
Запас ненормативной лексики во времена «куриных баталий» заметно прирос: у нас — испанскими крепкими выражениями, у кубинцев — русскими.
Кулинарные фантазии «а ля студеозус»
Помимо самой еды, мы заимствовали у жителей острова Свободы некоторые кулинарные рецепты. Например, такой. Консервированная фасоль в томате (стоила она копейки) разжаривалась на сковороде с огромным количеством мелко нарезанного чеснока. Делалось это блюдо, правда, не часто, ибо использовалось только в качестве закуски под водку, а мы ее тогда не жаловали.
Буйная фантазия и скудный бюджет сподвигали нас на изобретение своих собственных кушаний.
Для приготовления одного из них под названием «Нате в томате» требовались: очень большая глубокая сковородка, «котлеты домашние» жареные (12 коп. штука), «Cоус томатный острый» (37
коп. пол-литровая банка), лук репчатый (привозился из сельской местности студентками, там проживающими, а посему — бесплатный), маргарин (любой).
В сковородку, где призывно шкворчал прожаренный до полуготовности лук (головок пять-шесть), выкладывались резанные на куски котлеты (сколько входит в сковородку, чаще — сколько есть). Все это заливалось томатным соусом и тушилось минут пять. Под аплодисменты участников пиршества сковорода водружалась в центр стола. Дверь закрывалась изнутри, из шкафа извлекалась первая бутылочка «Портвейна молдавского розового» и — вперед!
По большим праздникам (как то: дни рождения, 7 ноября, 23 февраля, 8 марта и т. п.) ассортимент стола формировался, в основном, за счет привозимой из районов домашней снеди: картошечки и прочих корнеплодов, сала, солений и маринадов.
Были среди студенток такие, кто обладал талантом создавать зрительную иллюзию изобилия из продуктового минимума. Например, десятисантиметровый кусочек колбасы (сыра, сала) они ухитрялись порезать столь тонко, что умело разложенные ломтики занимали три десертные тарелки. Несть числа изобретенным в те лихие времена вариантам бутербродов!
А коктейли! Не посягая на пальму первенства в тонком деле изобретения оных, бесспорно принадлежащую писателю Веничке Ерофееву («Москва-Петушки»), возьмусь припомнить один, приготовленный 1 марта 1981 года по случаю… наступления весны!
Ингредиенты: сок персиковый с мякотью (2 руб. 40 коп. за трехлитровую банку), вино «Улыбка» и портвейн «Кизлярский» (по 2,27 за бутылку 0,75 л), мороженое сливочное (15 коп. брикет), шоколад «Спорт» (90 коп. за плитку). Три жидкости были смешаны в равных пропорциях, а то, что получилось — разлито по эмалированным кружкам. Сверху плавало размягченное мороженое, присыпанное тертым шоколадом. Один из присутствовавших эстетов, скрепя сердце, вынул из кармана куртки апельсин, припасенный для своей дамы, и, порезав его кружочками, укрепил на бортиках кружек.
Результатом употребления внутрь этой смеси стала надпись аршинными буквами на стене коридора: «Ура рибята! Весна пришла!» Администрация общаги приписала авторство студентам политеха, изредка заходившим в гости к нашим барышням. Заподозрить в безграмотности кого-либо из филологов она просто не смогла. На что, собственно, мы и рассчитывали…
Недавно были у меня в гостях двое институтских друзей. Вспоминая молодость, попытались приготовить «Нате в томате»… В глазах бродячей собаки, которой я наутро отнесла почти нетронутое блюдо, был немой укор.