Вообще-то я учусь неплохо (три четверки за пять лет обучения) и даже иду, точнее, шла на красный диплом, если бы на моем извилистом пути не встретился профессор Р. А встретился он мне на самом первом курсе. Профессор Р. читал у нас фонетику, и как-то сразу у меня и с фонетикой, и с уважаемым Р. отношения не сложились. По прошествию лет понимаю, что семечко нашего конфликта было посеяно в тот момент, когда в меня в самый разгар лекции, посвященной фонематическому анализу, полетела пыльная и вся белая от мела тряпка. Сегодня это семечко взошло бурным цветом! Но не будем торопить события. Фонетику я сдала «хорошо», а главное, честно, потому что списывать боялась. Короче говоря, обошлось, не считая мелких брызг. Историю о том, как во время экзамена по фонетики я по поручению достопочтимого профессора Р. искала по всему корпусу счетчик Гейгера, опустим, чтобы не нервировать читателя, а также чтобы не нарушать чистоту жанра и не превращать рассказ в приключенческий роман. Благополучно «пропев» все лето, как стрекоза из одноименной басни, я при-шла на второй курс. И тут мне пришлось «поплясать»… Начался курс старославянского языка. Признаюсь, старославянский я не учила. Зачет сдала чудом (профессор Р. был в хорошем настроении и даже забыл, что на зачете отобрал у меня шпаргалки, которые раскидал по всей аудитории). Близилось лето, а следовательно, и экзамен по «великому и ужасному» старославянскому языку. «Удовлетворительно». Проплакав три дня и три ночи, а перед этим хлопнув громко дверью на кафедре, я решила, что жизнь все-таки, несмотря ни на что, продолжается, что надо крепиться и пересдать тройку на пятом курсе. Так, в ожидании пересдачи, прошли годы… Настал пятый курс, точнее, 10-й семестр. Время пришло!
Хотя еще до этого в наших и без того непростых отношениях с профессором Р. произошло одно немаловажное событие. Это был итоговый экзамен по русскому языку (на 4-м курсе). Сделав практику, я принялась за теорию. Вопрос по синтаксису я знала, а вот вопрос по фонетике… Я списывала. И тут мне последовал вопрос от профессора Р.: «Матвеева, что Вы там, делаете, на чем Вы сидите?». Пришлось сказать истинную правду, что я сижу на интонационных конструкциях Брызгуновой. Возможно, это роковое признание и определило развитие наших дальнейших отношений с профессором Р.
Итак, время пришло! Написав заявление на пересдачу и сдав его в деканат, где его благополучно потеряли (так что пришлось переписывать, получилось еще более криво, чем в первый раз), выучив, наконец-то, старославянский, я пошла на пересдачу. Профессор Р. решил проверить меня на стойкость и немного «помариновать». За время своего трехчасового ожидания под дверью кафедры я успела многое: сгрысть два ногтя, повторить биографию Кирилла и Мефодия, замерзнуть, походить по коридору как будто на пуантах, поболтать с охранником и вообще со всеми мимо меня ходящими… И вот (не прошло и трех часов) профессор Р. соизволил обратить меня внимание. Усадив меня на последнюю парту, дав мне огромный текст для перевода (со старославянского на русский) и не меняя огромное задание по фонетическим и морфологическим процессам, профессор Р. стал читать лекцию магистрам, а я погрузилась в дивный мир старославянского. Правда, время от времени меткие замечания профессора Р., так и пышущие искрометным чувством юмора, по поводу всех и вся (меня, магистров, преподавателей нашего и не нашего вуза и т.д. и т.п.) заставляли меня вернуться из небытия. С горем пополам переведя текст и сделав кое-как практику, я сдала все это добро профессору Р., поздравила его с наступающим и пошла домой. 23 февраля было непоправимо испорчено томительным ожиданием развязки.
— Нет, не поставлю! У Вас есть в зачетки положительная оценка? Есть!
— У меня трооойка… — я, и очень жалисным голосом.
Прошло несколько дней. После долгого объяснения с профессором Р., во вре-мя которого мне было объявлено, что я мазахистка, после всех этих упрашиваний, конвульсий, попыток заплакать, заламывания рук, закатывания глаз и. т.д. и т.п. В общем, после сего объяснения в лучших традициях МХАТа профессор Р. разрешил мне пересдать еще раз. Но уже тогда я смутно понимала, что во взгляде его читалось – «Не верю! Не поставлю ни за что!!!».
И вот опять я. И текст. И задания по практике. И магистры. И снова лекция с примерами типа: «Настойчивая студентка достала преподавателя». А в сумке лежит Библия, но достать её никак нельзя (кто из студентов ходил на экзамен с Библией?!). И приходится переводить про Кану Галилейскую самой… В этот раз я, вроде бы, справилась и с Канной, и с практикой. Но, о горе мне, морфемы! Я не выделила морфемы! Разве может человек, который не выделяет морфемы и который не знает, что такое астериксы (это такие значки — «звездочки») претендовать на получение красного диплома?!
— Что Вы пришли? Идите, Ваша тройка лежит в деканате!
— Че, опять тройка?
Да, «опять тройка». Хотя, впрочем, красный цвет мне не идет (я же блондинка, мне идет розовый, а красный лучше темненьким). Синий, так синий. В целом я не унываю. Эх!
Я, вообще-то, профессора Р. очень уважаю и любви, хотя знаю, что это не взаимно. Зато я теперь лучше всех знаю «старослав» (другие-то уже все забыли!). Да и вообще, как только встречу профессора Р., скажу ему, что Бог троицу любит. А что, чем черт не шутит?!
Так что это еще не конец. Продолжение следует…