«…Важней всего студенту не погода,
Студент всегда живет в особом времени года…»
(Анастасия Ходакова)
1.Летний дождь
Потрясающе! Я попала под летний дождь. Ощущения невероятные, сравнимы разве только с купанием в святом источнике. Словно заново родилась, сбросила с себя старую ненужную шкуру и готова посмотреть на мир по-новому. Чистый, освеженный…
Я шла по грунтовой дороге к своей даче. Небольшая посадка осталась позади. Вдалеке виднелось шоссе, обмелевший пруд и старый привычный забор. С обеих сторон колыхалось поле. Колосья уже склонились, налились здоровой спелостью. Небо грозно нависало, и облака, казалось, вот-вот свалятся на землю и раздавят меня. Становилось мрачнее с каждой минутой, лишь небольшой просвет над дорогой оставлял у меня дерзкую мысль: может быть, проскачу, попаду в этот просвет между двумя огромными глыбами со сплошной пеленой дождя. Я прибавила шаг, но ветер стал усиливаться, словно спеша мне вдогонку. Колосья приникли к земле; тучи склонились, и посыпались тяжелые капли дождя. Все быстрее и быстрее, так что я уже ничего не видела впереди, хотя знала, что дача близко. Мокрая одежда прилипла к телу; я закрывала рукой лицо, а когда поняла, почему так больно хлещет – пошел крупный град – громыхнуло сильно и, как всегда кажется в таких случаях, прямо над головой.
Я не боюсь грозы, но когда идешь одна среди поля, а из пакета упрямо высовываются вязальные спицы, невольно вспоминаешь дедушкины рассказы про шаровую молнию, тетин суеверный страх, детские наивные крики в лагере: «Меня смоет! Нас сейчас унесет!» – и предостережение старой учительницы о том, что во время грозы нужно ложиться в овраг или выбрать самое низкое место. Невольно проносится мысль – а вдруг…
Град и дождь почти сшибали меня с ног; мне стало трудно дышать, словно вместо воздуха разлилась вода и я тону, и выплывать некуда, некого просить о помощи. Я села, свернувшись в комочек, ища защиты у разрываемых ветром колосьев. Белые бусины града били меня по спине, барабанили чечетку по мокрой, необычайно черной земле.Попалась, не успела в просвет!
Но нужно было идти, на даче ждала теплая одежда, маленький уютный домик. Когда я дошла до цели, гроза стихла.
Так и в жизни. Мы часто гонимся за неуловимой мечтой, пытаемся проскочить в светлую дверку, а она захлопывается, больно ударяя по носу, и тогда кажется, что стены смыкаются и давят. Давят, все ближе и ближе. Это обычно называют черной полосой. Неприятность за неприятностью, неудача за неудачей, а ты стоишь у закрытой двери и думаешь, что выхода нет. Но он есть, просто надо идти дальше, искать другую дверь, ведь дождь когда-нибудь заканчивается. И когда выходишь победителем, ты чувствуешь, что можешь все. Главное – не сдаваться. Как сказал один замечательный человек, у всех бывают дожди.
2.Осеннее солнце
Осеннее солнце холоднее, но порой оно нежнее и ласковее, согревает лучше, оставляя на губах улыбку поблекшего лучика. Особенно, если эта улыбка отражается в глазах друга.
Мягкие изгибы зеленеющих холмов, голубизна горизонта, разреженная перистой насыпью
облаков, сочные на фоне опустевшего леса макушки сосен создают обманчивое впечатление лета. Но лето уже далеко позади. Поля застилают озимые, тонкие стебли которых совсем не похожи на густой луг, а привлекательная травка мокра от осенних дождей и не может спрятать опавшей листвы. В прохладном воздухе чувствуется ноябрь, хотя он и не похож сам на себя.
Может быть, поэтому весь поход меня не оставляло впечатление нереальности происходящего. Нет, рюкзак был реален, начинал потихоньку давить на плечи; и ребячьи шутки, и бессменный руководитель, как всегда, впереди. Но в самой атмосфере кружилось что-то неуловимо сказочное. Как по взмаху волшебной палочки солнце пробилось сквозь пасмурное небо, засмеялось веселым журчанием переката р. Вашаны, рассыпалось в опилках подточенного бобрами дерева, блеснуло алой полосой на фоне вечернего неба, растаяв в тихой заводи, и затаилось в наших ладошках. До поры до времени…
В ноябре темнеет рано, так что нужно поторопиться, чтобы поставить лагерь засветло. Вот палатка-зима растянулась в умелых руках, скрежету пилы аккомпанирует уверенный топор. Четкие команды сливаются с бодрящими шутками. Наконец, все готово – разбирай места! Тут и солнце выпрыгнуло из ладошек, повернутых к костру, и слилось с языками пламени, объединяя всех своим теплом. Ноябрьский вечер особенный – он долгий, поэтому костер так притягателен и отдает чем-то тургеневским, лишь на походный лад. Истории сменяют одна другую: Полярный, Ваньга, Ахтуба, Щучьи норы… названия завораживают; вовремя рассказанный анекдот или меткое замечание «Есть такая песня…» не разрушают колдовских чар соснового леса. Дружный взрыв смеха сменяется тишиной. Полная луна серебрит голые стволы берез, рисует непонятные тени, журчит река, и ветер играет в верхушках деревьев, чей скрипучий ответ дополняет сказку.
«Волшебник изумрудного города» – Денисыч – склонился над котлом. Осторожно! Готовится приворотное зелье – фирменное блюдо Денисыча – плов, о котором слагаются легенды студенческого туристического клуба «Искатель».
Травы для «снадобья» собираются в определенное время года и даже суток; морковка и лук для плова тоже режутся по-особому. Аромат специй щекочет ноздри, народ потихоньку стекается к костру, а в центре – Денисыч с деревянной ложкой в руках колдует над большим казаном с бурлящей, дымящейся корочкой риса. Круглым, как солнце. Горячим и согревающим. Объединяющим всех и вся.
И пусть с утра нас встретило неприветливое, затянутое облаками небо, а провожал холодный ветер с сухими, почти прозрачными крапинками снежинок, натягивая перчатки и пряча подбородок в воротник, внутри мы уносили кусочек солнышка, тепла, добра. Так что даже презрительная гримаска элегантной девушки в электричке, укутанной в меха и тщетно пытающейся согреть свои руки, преобразилась в улыбку.
– Вот ведь веселится народ. Что поделать? Студенты…
Веселится, ищет свое место под солнцем, радуется солнечному дню, делится кусочком солнышка друг с другом. Ведь в конечном счете права была героиня Иржи Губача: все равно, чему радоваться – имперскому величию или солнечному дню. Не каждому удается стать императором, но все мы можем наслаждаться осенним солнцем.
3.Долгожданный снег
Я мельком посмотрела в окно – шел снег. Я так хотела, чтобы поскорее наступила зима, каждое утро с надеждой приникая к холодному стеклу, но асфальт по-прежнему давил своей серостью. И вот теперь пошел снег… Но никакой радости я не ощущала. Он подошел сзади и обнял. Никакой радости и тепла, лишь сильнее сжались губы и съежился комочек в груди.
– Посмотри, снег, –
голос все тот же, родной и теплый, но никакого тепла у меня внутри.
Он опять меня отпустил, опять попытался поцеловать вслед, вместо того чтобы схватить в охапку и держать, пока я не пойму, как глупо себя веду. Может быть, мне следовало родиться во времена рыцарства, когда ради возлюбленной сражались на дуэли? Неужели я так много требую? Мне же не надо дуэли, только схватил бы в охапку, и расцеловал, и подарил цветы просто так, и сводил бы в театр, и купил бы мороженое, и.., и.., и… Да, все-таки, много, но легче от сознания этого не становится. Значит, мы расстаемся. Стоп. Никаких слез: сама решила – сама отвечай.
Мокрый снег валил густой пеленой, засыпая голые деревья, старые качели, знакомый школьный двор. Хлопья не успевали таять на ресницах, щекотали нос, стекали капельками по губам и щекам. Нет, я не плачу. Просто идет снег. Снег, которого я очень ждала. Прохожие поднимали воротники, недовольно отряхивались, отворачивались в сторону. Дворники машин работали, не переставая. Снег забирался под шарф, приставал к ботинкам, покрывал дорогу ровной свежей белизной, заносил следы прохожих. И мои тоже…
Значит, мы расстаемся. Сейчас я думала об этом спокойно, не так, как раньше, когда я обижалась, срывалась, защищалась бессмысленной тогда фразой; говорила и понимала, что не могу жить без него, тонула в слезах, представляя пустое существование, мучила себя и, наконец, утешалась. Сейчас не было истерики, только снег, белой пеленой застилающий глаза, заметающий следы. Не было опустошения, когда просто не можешь переживать и наступает тупое оцепенение: снег заполнял все вокруг. Не было тоски в глазах, «два горьких черных флажка», как у Асадова. Такое тоже случалось, когда из груди вырывались рыдания, слезы смешивались со снегом, и я бежала ото всех, прежде всего от него и от себя, – тогда снег прятал «черные флажки».
Было такое чувство, что я просто спустилась с горы. Когда поднимаешься, каждый шаг дается с трудом, но ты полна энтузиазма, так как этот же шаг открывает новые горизонты, приближает к небу. Все больше можешь охватить взглядом, по-новому воспринимаешь то, что перед тобой, сердце замирает в ожидании, и вот, наконец, достигаешь вершины, обнимаешь весь мир улыбкой, восторгом, счастьем. Спускаться проще: сила тяжести торопит вниз. Горизонты спускаются, но еще теплится воспоминание – всеобъемлющая картина стоит перед глазами.
Любовь, как горы, в ней много подъемов и спусков, только можно стремительно катиться по наклонной, или медленно и мучительно спускаться, пересиливая силу тяжести – рутину каждодневной жизни; можно оставить кого-то там, наверху, или спускаться вместе, поддерживая друг друга, страхуя на опасном изгибе тропы, и дальше брать следующую высоту. Ведь у каждого свой Эверест.
Я думала, что стою у подножия одна, подставляя лицо мокрому белому утешителю, но неожиданно он взял мою ладошку и согрел в своих руках. И пусть снег засыпает проторенную дорогу – мы будем исследовать свои горизонты, искать свой путь. Вместе.
Love will creep where it cannot go…